Рождество Ли Лаогуаня. Рассказ.

СТРАНИЦА 5

Те два дня, когда сыновья занимались подготовкой к праздничному вечеру, Ли Лаогуань был предоставлен самому себе. Засунув руки в карманы, гулял по окрестным улицам, но отходить далеко от дома не осмеливался. Улицы города похожи на засады Чжугэляна, машины словно тигры, мечтающие проглотить человека. Об этом Ли Лаогуань сказал сыну, на что тот, продолжая раскрашивать маску, ответил:
-Похоже, ты разгадал суть города, батя. Город – это яма, наполненная мерзостью и смертью, проститутка, которая издалека ничего, но подойди поближе, и увидишь ее болячки и морщины, сифилис и язвы. Отец, мне нравится, когда ты говоришь «эти чертовы горожане».
Ли Лаогуань с шумом затянулся своей трубкой:
-Среди городских тоже встречаются хорошие люди. Вот вчера я не мог найти обратной дороги, так одна старушка из овощной лавки проводила меня за две улицы.
Не прекращая работать, Ли Иньдоу сказал:
-Я же говорил тебе, на каждом повороте, перекрестке найди что-нибудь приметное –рекламную вывеску, дерево. Когда я приехал в город, старший брат так учил меня.
-Найдешь тут что-нибудь! Все вывески одинаковые, деревья тоже похожи друг на друга. Я хотел на поворотах класть камни или веточки, так, черт возьми, все голо, ни камушка!
Ли Иньдоу громко рассмеялся. За два дня, что они с отцом спали под одним одеялом, курили одну трубку, старые родственные чувства незаметно вернулись к нему. Хоть и невежественный, но это его отец. Затрещины забылись, кровные узы вышли на первый план.
-Доу, сынок, ты все что-то делаешь из бумаги, что это?
-Маски. Когда мужчины и женщины танцуют вместе, они их надевают.
-Страшные-то какие, похоже на чертей. Зачем добрым людям прятать лица за такими уродливыми масками?
-Отец, городские люди, они не все такие искренние, как наши горные люди. В масках им легче, за ними можно спрятать свои пороки.
-Вот оно что, -понимающе произнес Ли Лаогуань. Он считал, что младшему сыну тоже опротивели городские, похоже, они были для него врагами, не то, что для старшего. Низший середняк, он и есть низший середняк, помещик – помещик, жизнь их протекает по-разному, - подумал он про себя. Но он не мог понять, что же все-таки удерживает младшего в городе, почему он не уезжает. Ведь сам говорил, только согнувшись пополам можно здесь чего-нибудь добиться. Возвращался бы сын Доу в Ласточкино Гнездо, работал бы учителем в местной начальной школе – вот было бы славно!

8

Вечером 24 декабря, в канун Рождества, в небе над городом закружились мелкие снежинки. У парадных входов торговых центров сверкали разноцветными лампочками, раскачивались одетые в красные куртки Санта Клаусы, привлекая толпы любопытных ребятишек. Вот-вот наступит Рождество, но возвращающиеся с работы люди разве что взглянут с удивлением на наряженного по заморским обычаям Санта Клауса и поспешат домой, чтобы сварить, как обычно, капусты, им и в голову не придет приготовить еще и какое-нибудь мясное блюдо в честь праздника. Как говорил Ли Лаогуань, если не забили свинью, разве ж это Новый год?!
Но Си Ма и его компания – люди другого полета. Для них, продвинутых, Рождество – такой же важный день, как традиционный праздник Весны.
Лю Ши пошел еще дальше и сделал такое заявление:
-Меня воротит от праздника Весны! Везде суматоха, бардак. Думают, вот нажарим мяса, заколем барана, съедим все это разом, и можно ждать судного дня. Отныне в моей жизни не будет больше праздника Весны, будет только Рождество!
Гостиная Ли Иньхэ и учителя Цао, площадью не более 12 квадратных метров, заранее была украшена. Ли Иньдоу принес елку, истратив на нее 300 юаней. Лампы дневного света под потолком прикрыли розовой гофрированной бумагой, отчего комната сразу приобрела заморский вид. Учитель Цао вынесла из своей комнаты музыкальный центр, нежные звуки заполнили комнату. Поэт Си Ма с подругами и друзьями постоянно вносили еду, пирожные, семечки, пиво, фрукты, маски, мишуру …Похоже, у кого-то свадьба, – судачили соседи.
Близился вечер. Стали стекаться люди. Они желали друг другу счастливого Рождества, дарили подарки. В гостиной семей Ли и Цао никогда не было такого ажиотажа. Лю Ши действительно привел с собой двух золотоволосых и голубоглазых иностранцев - мужчину и женщину. Мужчину звали Дик, а у женщины было китайское имя - Чжао Шумэй. Оба приехали по обмену и работали преподавателями в институте иностранных языков, оба сносно говорили по-китайски. Заявили, что пришли посмотреть, как простые китайские люди отмечают их праздник Рождества. Но вряд ли кого-то из сегодняшних гостей можно было отнести к простым людям. Здесь собрались сливки китайского общества – поэты, писатели, художники, репортеры и редакторы, рок-певцы и преподаватели университетов, известные актеры и золотая молодежь. Был, правда, и один никому не известный студент по имени Хуан Мин. Его пригласил хозяин квартиры Ли Иньхэ. Цель приглашения - некое большое дело, очень беспокоившее одного старика, который в этот момент ел лапшу в крестьянском домишке на западной окраине города. Вообще-то, Хуан Мин собирался пойти отмечать рождество на студенческой вечеринке, но учитель Ли сказал ему, что на празднике будет знаменитый поэт Лю Ши и другие известные деятели культуры. Хуан Мин был польщен, его положение в обществе явно повышалось. Тут нужно добавить, что, как и большинство молодых людей в университете, Хуан Мин пописывал иногда стихи.


-Веселого Рождества, - встречаясь, говорили друг другу люди. Бросалось в глаза, что в тесной комнате, в которой стоял гул от обмена добрыми пожеланиями, было три человека, которых, словно они были виновниками торжества, поздравляли чаще остальных. Это были флагман поэтических кругов Лю Ши и иностранцы - Дик и Чжао Шумэй. Их обступила толпа, и все разговоры крутились только вокруг них. Люди пили пиво и шампанское, ели пирожные и фрукты. Вели возвышенные разговоры, читали и обсуждали стихи, рассуждали о книгах. Обыкновенно, Лю Ши предлагал для обсуждения куда более масштабные, изощренные, с философской подоплекой темы, его могла вдохновить цитата из Ницше, или он подкреплял свою мысль строчкой из Хайдеггера. Но на этот раз, окружившие поэта почитатели с удивлением заметили, что он благосклонно выслушивал только вопросы, которые задавали иностранцы, по мнению большинства собравшихся – очень поверхностные и малоинтересные вопросы. А на вопросы китайцев Лю Ши отвечал как-то вяло и пренебрежительно. Например, учитель Цао спросила о направлениях в сегодняшней китайской поэзии, а Хуан Мин - о роли поэтов-авангардистов в современных поэтических кругах. На что Лю Ши довольно надменно заявил:
-Идите выяснять эти вопросы в студенческих аудиториях. Как скажут студенты, так оно и есть на самом деле.
Си Ма совсем не производил впечатления распорядителя сегодняшнего вечера. Напротив, он был похож на мальчика на побегушках – крутился без устали, чтобы всем угодить. Вид у него был уставший, но глаза сияли, с лица не сходила радостная и внимательная улыбка. А вот хозяева квартиры - Ли Иньхэ, Бай Я и учитель Цао – не вписывались в компанию, казались чужими на этом празднике жизни. Они с опаской поглядывали на то, как возвышенные деятели искусства, не привыкшие думать о пустяках и никого не стесняясь, крушили их чистенькую, тщательно вылизанную квартирку. Плевки на пол были в это компании самым мелким нарушением норм приличия.
Наконец, Лю Ши предложил:
-А не пора ли начать карнавал?
Си Ма тут же принес груду масок, все кинулись выбирать себе подходящую. Лю Ши отбросил маску, которую вручил ему Си Ма:
- Кому нужны твои кустарные маски? Что за мещанство!
Неизвестно почему, но поэт Си Ма был у него сегодня не в фаворе. Си Ма предполагал, что Лю Ши задело то, что он устроил вечер в такой маленькой гостиной. Несколько дней назад Си Ма немного приврал, сказав, что у его брата гостиная довольно приличная по метражу и неплохо обставлена. Увидев все своими глазами, Лю Ши явно был разочарован.
Лю Ши подозвал поэтессу, которая пришла на вечер вместе с ним. Раскрыл ее сумочку, вытащил кучу косметики, подскочил к зеркалу и стал намазывать на лицо грим. Не прошло и минуты, как он полностью раскрасил лицо и стал похож на персонажа пекинской оперы. Оба иностранца воскликнули «Браво!», толпа зааплодировала: «Браво!» И вот уже никому не нужны стали маски, которые Си Ма, высунув язык, клеил несколько дней. Все, где только могли, отыскивали грим и разрисовывали лица. Кто не нашел косметики, брал чернила и муку. Некоторые намазали половину лица белым, половину черным цветом, другие и вовсе превратили себя в негров. И тут же нашлись такие, кто намазал все лицо красной губной помадой – каждый старался придумать что-то оригинальное, стать непохожими на остальных, выразить свою уникальность, бросить вызов, проявить индивидуальность, супер-исключительность, а самое главное – продемонстрировать то, против чего отчаянно боролся Лю Ши - они не мещане.
Часа два продолжалась эта суматоха. Когда все закончилось, взглянули друг на друга и развеселились, вот это маскарад! Даже Бай Я и учитель Цао – преподаватели консервативного университета – тоже поддались общему сумасшествию, и так раскрасили свои лица, что стали похожи на тех женщин, что занимают по вечерам пост под уличными фонарями. (Так, во всяком случае, подумал их студент Хуан Мин).
Вот это и называется праздник, это и есть карнавал. Пиво льется рекой, его запах перебивает острый запах женских духов. Все окунулись в атмосферу безудержного веселья, дали волю тайным желаниям и подавленным инстинктам. Во время танца можно тесно, еще теснее прижаться к партнеру, можно стоять обнявшись – никому нет до этого дела, никто не назовет тебя распущенным или безнравственным. В разговоре можно громко ругаться и честить всех по матери, хоть через слово – никто не скажет, что это неприлично и некультурно. Вот оно какое – Рождество! Люди расслабляются, сходят с ума, хотят насладиться этим модным праздником, так не похожим на «грубый и суматошный» (слова Лю Ши) праздник Весны, праздник крестьян и лавочников. Дик, с несколько ошалевшим видом, наблюдал, как веселье начинает постепенно переливаться через край. Держа в руке стакан с пивом, он сказал, обращаясь к Лю Ши:
-Никогда бы не подумал, что вы, китайцы, так отмечаете Рождество. Похоже на наш День Всех Святых.
На что Лю Ши ответил:
-Китайцы весь год живут очень зажато, не могут выйти за рамки приличий, не осмеливаются делать то, что им хочется. Никогда! В душе одинокие, порочные, потерянные, не смеющие высказать своего мнения, но с очень высокой самооценкой. Если бы не праздник Рождества, вы бы могли так никогда и не увидеть, что скрыто за этим фасадом. Посмотрите, как они свободны! No, no, господин Дик, You are no seeing! Дик пожал плечами, выражая то ли понимание, то ли непонимание. В этот момент Чжао Шумэй, которая танцевала, прижавшись к Си Ма, воскликнула:
-Дик, как весело, посмотри, они, оказывается, такие романтичные!
Здорово, но Рождество – это не просто попытка угнаться за модой, это еще и шанс изменить свои привычки и пересмотреть обычаи, так считало большинство собравшихся. Только что рок-певец объявил: когда пробьет двенадцать и наступит Рождество, каждый должен слиться в поцелуе со своим партнером по танцу, не зависимо от того, является ли он (она) его возлюбленным или они только что познакомились. Те, чей поцелуй окажется самым продолжительным, будут объявлены королем и королевой бала.